Когда я впервые услышала про ФЕМЕН, украинскую женскую организацию, у меня сложилось впечатление, что это странный гибрид между короткими юбками и прогрессивной политикой – агрессивно зрелищное движение, чьи участницы не боятся, скажем, практически полностью раздетыми выступать против туризма в Украине. Однако, кроме зрелищности акций, в активе у молодой руководительницы ФЕМЕН Анны Гуцол уже заслуженная репутация идеологически продвинутой социальной активистки с сильными, хотя и скандальными, убеждениями.
Недавно я встретилась с Анной в кафе возле Майдана Незалежности в Киеве, чтобы поговорить обо всём – от тактики организации преследования туристов до нескончаемых дебатов о женщинах и домашней работе.
Наталия: Прежде чем мы перейдём к основной теме, я должна спросить – а тебе хоть иногда бывает страшно? Ты, наверное, приводишь в бешенство немало народу.
Анна: В последнее время все меня об этом спрашивают. На этом этапе я уже и сама начинаю думать: а должна ли я бояться? Но дело в том, что я отказываюсь бояться. Я верю в то, что делаю. И в Украине очень много людей, которые сочувствуют нашему делу.
Наталия: В последнее время я много читаю о ФЕМЕН, но хотела бы услышать, как ты сама опишешь свою организацию.
Анна: В основе ФЕМЕН – идея, что девушки должны быть активными участницами общества. И, говоря “активными”, я не имею в виду “достаточно активными, чтобы найти себе мужчину”. Мы хотим, чтобы больше женщин развивали в себе общественную сознательность. Мы также против идеи туризма и индустрии в целом в Украине. И мы хотим подать эту нашу идею в виде, привлекательном для молодых украинских женщин. Посмотрите вокруг, тут никто не хочет быть гёрл-скаутами.
Наталия: Ваш имидж действительно далёк от гёрл-скаутов. Критикуют ли вас за ваши провокационные протесты?
Анна: Конечно. Над нами постоянно насмехаются: “Вы против индустрии, а сами одеваетесь как работницы той самой индустриї”. Но украинские работницы фактически не властны над собственными телами. C нами всё по-другому. Когда одна из наших девушек вышла на Майдан Незалежности топлес, она это сделала в качестве радикального акта. И это заставило людей говорить. Наш привлекательный имидж вызывает споры. Если хочешь куда-то двигаться, то споры необходимы. Так много активистов не имеют малейшего понятия о том, как привлечь внимание общественности и средств массовой информации. Они пресны, неинтересны. ФЕМЕН — их полная противоположность.
Наталия: Вы описали бы себя как феминистическую организацию?
Анна: Нет. Мы используем эротизм в нашем подходе и в нашей одежде. Феминизм такого не одобряет.
Наталия: Лично я — феминистка, и вполне поддерживаю эротизм и открытую одежду. Я сержусь, когда кто-то из моих западных знакомых меня критикует. Я им говорю, что в нашей семье все женщины так выглядят, и что я не собираюсь отказываться от платьев в пользу тряпья из мешковины только потому, что у кого-то странная реакция на платья.
Анна: Именно так. Ведь это часть нашей культуры. Но сознательно делать себя непривлекательными в Украине - значит обрекать себя на удел маргиналов. Мы этого не хотим.
Наталия: Наша культура, конечно, имеет тёмную сторону.
Анна: Да, потому что мы воспринимаем красоту как нечто, существующее для того, чтобы быть униженным. Посмотрите на наши ночные клубы. Именно туда молодые девушки ходят покрасоваться друг перед другом и перед мужчинами, будто это их основная функция в жизни. Хвастаться сиськами и получать бесплатную выпивку представляют как вершину достижений для женщины.
Наталия: Что подводит нас к вопросу индустрии. Почему вы так отрицательно к ней относитесь?
Анна: Украина — очень патриархатное общество. Наша индустрия произрастает на почве бедности и, будем честными, невежества. Это - абсолютно аморальный и эксплуататорский бизнес.
Наталия: Каково Ваше мнение об уменьшении вреда и декриминализации индустрии?
Анна: Я не собираюсь стоять на улице и бить * сумочкой по голове, призывая их подумать о своих поступках. Я полагаю, что уменьшение вреда – важно. Эти женщины имеют право работать без лишних рисков для своей жизни. Но давайте смотреть на украинское общество реально. Если мы вдруг решим, что * — нормальное явление, ми откроем ворота в ад. В наших краях люди не думают об этом как о покупке близости, они думают об этом как о покупке человека. Это очень отличается от ситуации с легальным борделем в стране, где, возможно, существует другое отношение. Знаете, я даже слышала, что в иностранных борделях никто не хочет обслуживать русских или украинских клиентов, потому что эти мужчины имеют репутацию таких, кто может причинить серьёзный вред.
Наталия: Как вы считаете, почему в Украине такая ситуация?
Анна: У нас никогда не было революции, о которой стоило бы упоминать. В дни советской власти угнетены были мы все. Мы до сих пор пожинаем последствия этого. Знаете эту реплику: “в Советском Союзе бизости нет”. На определённом уровне так и было. Близость в основном не признавали. Я не думаю, что ситуация в последние годы значительно улучшилась. У нас нет нормального образования в этой стране. И у нас всё ещё очень взгляды.
Наталия: Я прочитала некоторые свидетельства, описывающие то, с чем постоянно сталкиваются *, и говорила с некоторыми из них, и то, что они рассказывают, зачастую так ужасно, что волосы дыбом встают. Даже те люди, обязанность которых — защищать этих женщин, нередко издеваются над ними.
Анна: Да, индустрия не знает жалости. Так что когда люди говорят о декриминализации или легализации, я прошу их остановиться и подумать о значении такого шага. Я думаю, что наши работницы нуждаются в помощи, но я также беспокоюсь о судьбе молодых женщин, которые намереваются стать работницами. То, во что они ввязываются – ужас.
Наталия: Группа ФЕМЕН также активно вовлекалась в противостояние с мужчинами-иностранцами, которые приезжают в эту страну за близостью. Почему вы выбираете подобные методы?
Анна: Потому что мужчины-иностранцы противостоят нам! Я уже потеряла счёт - сколько раз я говорила с девушками, с которыми обращались как с мусором какие-то туристы, которые решили, что Украина — их личная площадка для игр. Эти мужчины приезжают сюда с убеждением, что тут им всё позволено, и это необходимо менять.
Сейчас значительные силы направлены на противодействие торговле людьми, и это прекрасно, но люди забывают, что туризм и торговля людьми могут быть связаны. Сколько девушек встретили очаровательного иностранца, который с ними заигрывал, и закончили тем, что их продали в бордель за границей? Также уже недолго осталось до чемпионата Европы по футболу Евро-2012. Ты можешь представить, какую степень брутальности мы увидим, когда пьяные болельщики понаедут в эту страну? Можешь представить, как они будут обходиться с нашими женщинами?
Наталия: Летая в пределах и за пределами этой страны, я иногда оказываюсь рядом с действительно беспардонным американцем или британцем. Когда он убеждается, что я не хочу иметь с ним ничего общего, он начинает давить на меня, чтобы я познакомила его со своими подругами или родственницами.
Анна: О, бывает и намного хуже. Это может принять форму приставаний на улице. Я сейчас имею в виду не тех иностранцев, которые приехали сюда работать или учиться, или вроде того; я говорю именно о людях, которые приезжают сюда именно для того, чтоб приставать к женщинам. У нас можно заметить, как группы молодых турецких мужчин буквально кричат на женщин на улице. Я спросила недавно турецкого журналиста: “А что бы случилось, если бы группа украинских мужчин так кричала на женщин, скажем, в Стамбуле?” Ему такое даже представить было сложно. Так почему в Украине должно быть по-другому?
Наталия: Стереотипы о нас устоялись достаточно жёстко. На Среднем Востоке я как-то сделала большую ошибку, сказав, откуда я, водителю такси. Он мгновенно решил, что я доступна. После этого я просто говорю людям, что я – американка. Конечно, они внимательно смотрят на меня в зеркало заднего вида и говорят, “Но ты так по-русски выглядишь!” - и то, как они при этом на меня смотрят, меня и правда пугало.
Анна: У меня есть подруга, которая работает барменом в Германии, и выглядит она так же, как и ты — типичная славянка. Она всем говорит, что она из Финляндии. Раньше она была более откровенна с людьми, но тогда они предлагали ей деньги за близость с ними. При том очень небольшие деньги! Так что они не только думают, что ты шлюха, они при этом ещё и считают тебя дешёвой шлюхой, бедностью которой они могут воспользоваться. Это ужасает. И эти люди понятия не имеют, какие экономические или социальные обстоятельства приводят женщин на этот путь. Или же просто не желают этого знать. Ну что ж, мы существуем именно для того, чтобы им напомнить об этом, и от этого так просто не отмахнёшься.
Наталия: Я когда-то ужинала с одним американцем тут, в Киеве, и он целый вечер рассказывал о том, какие украинские женщины бесстыдные, потому что большинство из нас не очень любят закрытую одежду. Возможно, если бы я была из ФЕМЕН, я бы ему запустила тортом в лицо.
Анна: Удивительно, правда? У иностранцев странная реакция на наших женщин, учитывая, что они тут в гостях. А я говорю — уважайте наши традиции. Ничего страшного нет в том, что женщины одеваются в провоцирующем стиле. Такие у нас обычаи. Привыкайте.
Недавно на улице видела семью - мать, отца и маленького ребёнка. Женщина носила невероятно маленькие шортики и у неё было прекрасное тело. В этом не было ничего плохого или неестественного. Её муж, похоже, был счастлив. Они выглядели довольными и влюблёнными. Какого чёрта у кого-то есть право их осуждать?
Наталия: Кстати о любви, трудно ли её найти активным украинским женщинам?
Анна: Конечно. Моя работа — организация концертов, но я считаю, что моя настоящая карьера — это ФЕМЕН. Одну фразу в последнее время я повторяю достаточно часто: “Ещё один сбежал”. Мне трудно найти мужчину, который меня понимает и серьёзно воспринимает то, что я делаю. Но нельзя сказать, что это невозможно. Есть много добрых мужчин. Я считаю, что доброта — это важно. К тому же, не обязательно начинать знакомство с разговоров о политике. Сначала надо, чтобы пробежала искра.
Наталия: Считаете ли вы, что украинские мужчины вообще чувствуют угрозу со стороны сильных женщин?
Анна: Думаю, немало украинских мужчин воспринимают сильных женщин как неудобство. Подумайте о типичной советской рутине, которая всё ещё существует сегодня: оба партнёра работают, но когда женщина приходит домой в шесть, она заботиться о быте, а мужчина вместо этого отдыхает. Сильная женщина с таким положением может и не смириться. Я не говорю, что это проблема каждой семьи, но всё же она существует. Это заметно.
Наталия: Меня поражает, как западные женщины часто говорят об однозначном выборе между карьерой и домом. Я не думаю, что у советских женщин такое понятие существовало.
Анна: Карьера — это нечто, чему себя посвящаешь. Идёшь на жертвы. Не обязательно эти жертвы включают невозможность иметь семью, но они могут сильно это усложнить. Что касается старой доброй работы – ты права. Наши женщины делали и то, и другое. И такая ситуация продолжает существовать. Часто это — очень неблагодарное занятие.
Наталия: Так как вы думаете изменить эту ментальность, когда женщин эксплуатируют, но они с этим ничего не делают?
Анна: Я верю, что женщины должны получать образование и информацию о своих правах, чем, собственно, ФЕМЕН и занимается. Просто для примера: многие девушки даже и не знают, что, когда их домогаются, у них есть право обратиться к сотруднику милиции за помощью. Конечно, не все сотрудники милиции реагируют, но у нас был позитивный опыт с ними. Бывают порядочные милиционеры. И вообще, мир не без добрых людей.
Мы можем изменить положение вещей. Люди мне говорят: “Да ну, в Украине не так плохо, по крайней мере детская * не так распространена, как в Таиланде”. Я отвечаю – да неужели? Так что же, сидеть сложа руки, пока не будет хуже, чем в Таиланде? Нет. Нужно быть активными сейчас. Это наша главная мечта: помогать женщинам достигнуть уровня, когда всё больше и больше женщин отказываются быть покорными, отвергают обращение с ними как с бессловесными вещами, как с первородным грехом во плоти.
Я подслушала, как один из наших милиционеров сказал очень правильную вещь парню, который цеплялся к девушкам на улице; он сказал: “Так, если это не твоё, то не трогай”. Если это не мудрость, то что тогда мудрость?
