Дресс-код — это верхушка айсберга, состоящего из бытовых норм функционирования общества, которые взлелеяны на Западе и проигнорированы у нас. Но если к «поющим трусам» на сцене привыкли, то трусы на улице всё ещё кого-то возмущают.
Уже больше месяца в блогосфере обсуждают высказывание главы Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества Московского патриархата протоиерея Всеволода Чаплина и последующее обращение инициативной группы «За феминизм» к патриарху Кириллу, в котором феминистки просили «призвать высшие чины РПЦ прекратить пропаганду дискриминации в отношении женщин и принести публичные извинения за уже прозвучавшие недопустимые в современном обществе заявления».
«Женщина, на которой ничего, кроме чего-то вроде купальника или трусов, нет, — это странно. Мужчина, на котором выше пояса тоже ничего нет, — это тоже странно. Если мы говорим о поведении человека в центре города или другом публичном месте. На пляже — пожалуйста», — говорит протоиерей Чаплин. «Дорогие девушки, майки, которые показывают голые животы, брюки, которые сползают на лобок, и джинсы, которые показывают, где начинается задница, — это омерзительно. Анти*ально. Но если вы хотите, чтобы мужчины относились к вам романтически, не снимайте интригу. Одежда, придуманная гомо*алистами, превращает женщин в уни,* уничтожает женскую природу. Современная мода придумана людьми, утратившими свою мужскую природу и ненавидящими женское начало», — вторит отцу Всеволоду телеведущий Максим Шевченко.
Внешний вид — это частное дело человека, отвечают на это феминистки. Любой человек имеет право на неприкосновенность независимо от пола, формы одежды, круга общения и т.п. Немудрено, что в такой трактовке слова отца Всеволода встретили массовое осуждение, а ответ группы «За феминизм» — массовую поддержку.
И на это есть три причины: нежелание понять, о чём действительно говорил Всеволод Чаплин; неприятие всего, что делает РПЦ за пределами храмов; и неумение относиться к себе критически. Но прежде чем разбираться в этих вопросах, нужно самим себе честно признаться: можно ли везде и всюду одеваться так, как хочется, и служит ли одежда средством для самовыражения безо всяких границ? Существует ли в нашем обществе понятие «прилично» и «неприлично» одетого человека, или у нас официально можно «всё»?
Пока неясно, спасёт ли предложение о создании дресс-кода упавший, по мнению многих комментаторов, морально-нравственный уровень российского общества. Зато очевидно другое: чем больше церковь пытается вмешиваться в жизнь светского общества, тем активнее отдельные его представители выступают за отказ от церкви. При этом нужно отметить, что стилистика комментариев пестрит непечатной бранью, а это не только существенно затрудняет цитирование, но и становится реальным поводом обратиться к представителям церкви с просьбой не искушать граждан.
Русский стресс-код
Несомненно, дресс-код — это только верхушка айсберга, под водой скрываются все те бытовые нормы функционирования общества, которые взлелеяны на Западе и большей частью совершенно проигнорированы у нас. Быт вообще штука непростая. С одной стороны, он не имеет ни малейшего отношения к духовности, с другой — именно по бытовой стороне чаще всего и составляют впечатление о стране, обществе и конкретном человеке. Во всяком случае, первое впечатление.
Чистые улицы и подъезды, вышколенный сервис, вежливые продавцы, тихие после 23:00 соседи, аккуратно одетые пожилые люди, минимум косметики на лицах большинства женщин (андерграундные культуры есть везде, но на то они и under ground), приятные улыбки и соблюдение внешних атрибутов «приличия» после первостепенных экономических факторов делают Европу столь притягательной для выходцев из менее благополучных стран.
А теперь давайте посмотрим на нас. Подъезды жилых домов, где стены и лифты не исписаны (сами знаете чем), — особый повод для гордости, о котором не грех написать в «Российской газете». Продавцы магазинов в нише массмаркета встречают нас с выражением на лице, как бы говорящим: «А они всё ходют и ходют». По лицам прохожих ясно читается, что зарплату снова понизили, а личной жизни нет — или, напротив, что жизнь удалась, я могу купить весь мир, а потому я буду вести себя как последняя скотина. Заметьте, на Западе, если взять его в среднестатистическом разрезе, разница между поведением в обществе условно бедных и условно богатых максимально стёрта, а у нас — максимально выставлена напоказ.
Меж тем, стоит зайти в дорогой бутик, ресторан, казино или какой-нибудь ВИП-зал на территории РФ, как соблюдение неких норм поведения будет само собой разумеющимся. И это коробит, пожалуй, даже больше, чем хамский плевок под ноги сразу на выходе из вышеперечисленных заведений. Тратить силы на постоянный самоконтроль никто не хочет, но если модное заведение требует соблюдения каких-то правил, то ладно, несколько часов мы готовы потерпеть.
Что бы ещё придумать такого, что порадует глаз президента? Вот! Эврика! Пусть будет дресс-код для журналистов: костюм с галстуком. Это круто. Это ровно то, чего не хватает всему мировому телевидению, прессе, радио и совсем отмороженным (с точки зрения приверженцев дресс-кода) сетевым СМИ. Журналисты — они ведь кто? Раздолбаи и неряхи. Костюмов Brioni не покупают, белых рубашек (особливо выглаженных) в их гардеробах нет, а завязывать галстуки умеет (да и то не модным узлом) лишь каждый десятый. Опять же, шут его знает, какие галстуки нынче в моде? Коричневые в полоску? Синие в горошек? Оранжевые со слониками? Наденешь такой, матерясь на всё человечество, а высокий гость или собственное начальство не оценит твоего гражданского подвига.
Галстук для журналиста
Получается, что общество готово смириться с тем, что стандарты поведения и дресс-код ему навязывают престижные досуговые заведения, а когда РПЦ набралась наглости и выступила с критикой некоторых аспектов светской жизни, в её сторону полетели камни. Именно поэтому вполне справедливые замечания отца Всеволода навскидку вряд ли кто-то процитирует точно — зато возмутились все.
Дресс-код, по сути, такая же часть бытовой жизни, как уборка улиц и вежливость продавцов в магазине. Но если у нас не «зарегулирована» вся бытовая сфера, то это касается и манеры одеваться. Если повезёт, хороший вкус привьют в семье. Если повезёт меньше, то мы так и будем носить «леопардов» со шпильками на отдыхе, а мини-юбки с цветными колготками — в офисе.
Отечественных феминисток возмутило, что отец Всеволод пытался приструнить женщин, а мужчин оставил в стороне. Но тут на протоиерея обижаться не стоит.
К мужчинам традиционно предъявляют меньше претензий — как в вопросах дресс-кода (вытянутые на коленках треники — норма даже в сочетании с идущей рядом девушкой в красивом платье и на каблуках), так и в вопросах морально-нравственных. К девушкам — куда больше. Им всё время приходится что-то доказывать и чему-то соответствовать, только вот проблема: не все знают, как это делать, и не имеют тормозов. К тому же мужчин в нашем государстве, к сожалению, меньше, а женщин, увы, больше, поэтому конкуренция за семейное счастье особенно остра. Отсюда стремление продемонстрировать лучшие стороны своей личности в самом привлекательном виде (см. заголовок). Пляж для этих целей не всегда под рукой. Остаётся улица и работа, где и происходит схватка за сердца мужчин.
Как одеться привлекательнее и что такое из себя представляет мода, нужно откуда-то узнавать. Наши гуру — высокая мода, глянцевые журналы и телевидение. Могу предположить, что они, в свою очередь, действуют по принципу «дай чего-нибудь такого, чего я от роду не ел». Старые трюки не прокатывают, интерес можно поддержать, только выдумав новые фокусы. Но моде-то уже не одна сотня лет, оборки, рюши, манжетки и пр. и пр. повторялись миллион раз. Поэтому единственный способ удивить и этим привлечь внимание — показать те участки тела, которые раньше ещё никому не показывались.
Наглядное доказательство — «поющие трусы», то есть певицы, выступающие на сцене в трусах и без штанов/юбок. И это вовсе не преувеличение. И это уже стало нормой, которая не выглядит аморальной в глазах большинства членов глобального сообщества. Но, оказывается, к тому, что эта, с позволения сказать, мода переносится на улицы, ещё не все привыкли, например РПЦ.[i]
