«На сегодняшний день, существующая в России статистика по преступлениям в отношении женщин, связанных с домашним насилием, фрагментарна, труднодоступна, а зачастую попросту отсутствует. Тем не менее, по отдельным проведенным исследованиям и выступлениям представителей государственных структур мы можем представить общий масштаб данной проблемы…
• насилие в той или иной форме наблюдается почти в каждой четвертой семье;
• две трети умышленных убийств обусловлены семейно-бытовыми мотивами;
• ежегодно около 14 тысяч женщин погибает от рук мужей или других близких;
• до 40 процентов всех тяжких насильственных преступлений совершается в семьях».
Из доклада Независимой Комиссии по правам женщин и насилию в отношении женщин «Территория молчания: права женщин и проблема насилия в отношении женщин в России», 2009 год.
Национальный центр по предотвращению насилия «АННА» был создан в 1993 году как Московский кризисный центр для женщин. С момента основания здесь работал первый в России телефон доверия для женщин, пострадавших от насилия в семье. К настоящему моменту сюда за психологической и юридической помощью обратилось более 28 тысяч женщин. Ежемесячно поступает более 200 кризисных звонков. Сегодня «АННА» - координатор национальной сети, в которую входит более ста общественных и государственных организаций России, работающих с проблемой насилия в отношении женщин. Именно этот центр представляет Россию в европейской сети WAVE — «Женщины против насилия в Европе» (WAVE).
О работе центра, а также о проблемах, стоящих на пути движения против насилия рассказала заместитель директора Центра «АННА» Лариса Понарина.
— Насколько я понимаю, вы занимаетесь проблемой именно домашнего насилия?
— Да, это основное направление. Проблема заключается в том, что без целенаправленной государственной политики общественной организации достаточно сложно бороться с этим явлением. Если посмотрим на международный опыт, в частности европейский, то мы увидим, что общественные организации занимаются просвещением женщин, специалистов и общества в целом. Государство финансирует деятельность организаций, которые занимаются защитой прав женщин в рамках национальных программ противодействия насилию в отношении женщин и законодательства – например, гарантирует выселение обидчика из жилища, если закон это позволяет, как в Австрии. Самый эффективный путь развития системы реагирования на проблему домашнего насилия такой: общественная организация работает с женщинами, помогает защитить их, помогает им реабилитироваться, разрабатывает и проводит образовательные программы и кампании, занимается поиском средств на отдельные проекты, а государство финансирует работу организации на постоянной основе.
— А как это происходит в России?
— Нам приходится деньги искать постоянно посредством написания заявок на гранты в различные международные фонды. Государство нас не финансирует, все наши программы существуют на гранты. Наш телефон доверия работает на волонтерской основе.
— «АННА» является национальным центром. Что это означает?
— В настоящее время мы являемся ресурсным центром национального уровня, поскольку опыт накоплен очень большой, и потому наша основная деятельность направлена на просвещение не только на уровне Москвы, но и на уровне регионов.
— А как «просвещение» выглядит на практике?
— Существуют различные программы. Например, для начинающих специалистов — программа стажировок. Это центр, который работает уже некоторое время или, допустим, государственный центр социальной помощи семье и детям, — есть такая структура, подведомственная Министерству здравоохранения и социального развития. Сотрудники таких центров оказывают психологическую и социальную помощь населению. В большинстве таких центров есть отделения помощи семьям, находящимся в трудной жизненной ситуации. Зачастую такой трудной жизненной ситуацией является именно насилие в семье. Но далеко не все сотрудники таких центров проходили специальные тренинги, а для того чтобы работать с пострадавшими от насилия недостаточно быть просто психологом, или социальным работником, или педагогом — нужно всё-таки пройти специальное обучение. Зачастую надо поработать и с личным опытом, потому что если у самого специалиста эта травма актуальная и она ещё не проработана, то он и сам сгорит, и навредит пострадавшим.
Кроме программы стажировок, мы проводим конференции в рамках наших программ. Одна из последних больших конференций, — «Вовлечение молодых женщин в развитие гражданского общества», — проходила 19—20 февраля этого года. В этом проекте активно участвовали три региона — Москва, Нижний Новгород и Ростов-на-Дону. Были представители разных ВУЗов и разных факультетов, юноши и девушки, которые теперь у себя делают образовательные семинары или воркшопы, организуют акции, которые связаны с проблемой насилия, в частности, домашнего насилия. Они могут консультировать сверстников: создаётся информационное пространство, в рамках которого их сверстники знают, что им могут оказать психологическую поддержку, если у них, или у кого-то из их родственников, друзей есть проблема домашнего насилия.
Несмотря на то, что в основном мы нацелены на специалистов, тем не менее, мы проводим семинары и тренинги для разных целевых групп, в том числе и для тех, кто хотел бы работать на телефоне доверия, для студентов, которые интересуются этой проблемой и хотят писать по ней дипломную работу.
— Как я понимаю, этим ваша деятельность не ограничивается?
— Конечно. Мы нацелены на обучение специалистов, причём специалистов разных профессиональных групп для того, чтобы в будущем осуществить нашу основную создание системы межведомственного реагирования на случаи насилия. Для этого необходим закон о домашнем насилии. Наш директор, Марина Писклакова, принимает участие в тематических слушаниях в Госдуме, посвященных проблеме насилия в отношении женщин и детей.
В своё время подобный законопроект обсуждался и даже, теоретически, была объективная возможность его принять, но, вероятно, не было соответствующих предпосылок для его принятия. Кроме того, в том законопроекте не была должным образом учтена специфика проблемы домашнего насилия. Разрабатывать такой законопроект должны эксперты – специально обученные юристы и психологи вместе со специалистами кризисных центров, которые работают с этой проблемой в течение длительного времени. Работа над таким законопроектом должно вестись в рамках женского движения, той его части, что занимается проблемой насилия.
— В женском движении есть различные направления и течения. Как вы считаете, нельзя ли их объединить?
—Мы – за сотрудничество различных женских организаций; есть разные женские группы, они занимаются различными проблемами. Мы сотрудничаем с ними в различных проектах, проводим совместные мероприятия.
— А с самими насильниками ведётся какая-нибудь работа?
— Нет, таких программ у нас в стране вообще нет. В 1998 году у центра «АННА» был пилотный проект «Мужская солидарность», который вел заместитель директора центра «АННА» Андрей Синельников. Были звонки от мужчин, которые говорили, что избивают жен, хотят изменить свое поведение и нуждаются в помощи. Вообще в отсутствии закона организовать работу с обидчиками. Понимаете, мы можем создавать образовательные модели, можем их распространять, но их распространение часто зависит от того насколько сильно влияние того или иного регионального центра, насколько налажены отношения с местными властями.
— А в чём заключается ваша работа с правоохранительными органами?
— Наш директор приложила немало сил, чтобы налаживать контакты с прокуратурой, МВД, но люди там часто меняются. Проходит некоторое время, и этот человек уходит с этого поста, и просветительскую работу приходится начинать с его преемником. А если бы был специальный закон, то в нём было бы прописано, что определённое количество часов тренинга по работе с пострадавшими от насилия каждый сотрудник обязан пройти.
Кстати, то же самое и в наших ВУЗах, где готовят социальных работников и психологов: для них должен быть специальный курс по работе с пострадавшими, чтобы они были подготовлены к работе с проблемой домашнего насилия в своей профессиональной деятельности.
— С какими ещё трудностями приходится сталкиваться в работе?
— Отсутствие стационара. К сожалению, сейчас реформируют те немногочисленные кризисные центры, у которых стационар был, их объединяют с другими центрами. Согласно приказу Министерство социальной защиты населения Московской области, согласно которому происходит объединение кризисных центров для женщин с другими социальными центрами. Мало того, что при объединениях сокращаются специалисты, имеющие огромный опыт работы, так ещё стационар (если он остаётся) становится стационаром для любого человека из уязвимой категории населения, а ведь очень важно, чтобы стационары для женщин, пострадавших от домашнего насилия, были специализированными. Здесь женщина не только чувствовать себя в безопасности, но и могла бы работать с этой проблемой, чтобы она могла принять свое решение. В Москве есть лишь один центр со стационаром, но он не является специализированным центром для женщин, пострадавших от домашнего насилия.
— Если сравнить с Европой?
— В Западной Европе масштабы насилия достаточно велики, но не такие как у нас, потому что там есть система ранней профилактики домашнего насилия, есть центры по вмешательству в ситуации домашнего насилия: в связи с этим в этих странах летальных исходов в десятки раз меньше, чем у нас. В России на всю страну, на 150 миллионов человек, 23 кризисных центра со стационарами, а по стандартам Евросоюза на 10 тысяч населения (не только женщин, а населения вообще) должно приходиться одно место в убежище. В Москве, московской области социальные проекты сложнее продвигать, чем в регионах. Вот вы говорили о том, чтобы скоординироваться с другими группами женского движения — мы готовы. Если это в интересах наших пострадавших, то мы готовы.
— То есть вы исходите сугубо из интересов пострадавших и не смотрите на феминистскую теорию в целом?
— Естественно, мы изучали работы феминисток, которые занимались исследованием проблемы насилия в отношении женщин, опыт зарубежных феминистских организаций – именно они положили начало движению кризисных центров, создали теорию насилия, которой мы руководствуемся. При консультировании пострадавших мы ориентируемся на гуманистический подход. Мы принимаем женщину, ее ситуацию, и наша позиция — виноват только тот, кто совершает насилие. Мы поддерживаем женщину, не обвиняем ее, не осуждаем, не даем категоричных советов. Она ведь и так испытывает чувство вины и стыда за преступление, которое совершено в отношении нее. Женщина, пострадавшая от насилия, думает, что она сама что-то не так сделала, раз он такое совершил, была бы она хорошей хозяйкой, хорошей матерью и так далее и так далее, наверно, этого не случилось бы. В такой ситуации женщине надо помочь найти внутренние ресурсы, поверить в себя и вернуть контроль над собственной жизнью. Мы очень тесно сотрудничаем с Европейской сетью «Женщины против насилия». Для нас это очень важный ресурс, благодаря которому наши молодые сторонники и сотрудники знакомились с самыми эффективными практиками, с европейским опытом проведения просветительских кампаний.
Американские коллеги говорят, что произошёл откат в феминистском движении, что выросло поколение, которое считает, что их матери и бабушки уже всего добились. Сейчас достаточно большое количество девушек и женщин, которые говорят, что всё уже есть, что не за что больше бороться, и это несмотря на такие проблемы, как домогательство на работе, дискриминация на рабочем месте. Представительницы женского движения считают, что очень важно вести просветительскую работу именно среди молодых женщин, чтобы они понимали, что не всё так хорошо, как им кажется. Есть ещё за что бороться, за что постоять. Хочется надеяться, что будет новый всплеск в женском движении. Надо готовить молодых женщин – преемниц нынешних активисток российского женского движения.
— А не получается так, что всё это становится очень замкнутым? Вот провели конференцию, о ней знают только специалисты, а широкая публика не знает, и проблемы, соответственно, так и остаются не известными.
— Мы распространяем наши новости и по списку нашей рассылки и на сайте публикуем и заинтересованная публика знает.
— Это заинтересованная…
— Наш сайт сейчас ориентирован на разные целевые группы. Хотя конечно, безусловно, широких акций не хватает — нет на всё сил и ресурсов. Скажем, к международному женскому дню было бы очень здорово проводить такие масштабные акции, которые касались бы именно проблемы насилия, не просто, хотя это тоже важно, соблюдения прав женщин, проблемы дискриминации, и это, безусловно, крайне важно, но и такой неотъемлемой части прав женщин, как жизнь без насилия. А вы участвовали в проведении семинара 8 марта в «Фаланстере»?
— Участвовала. В общем-то, я была одним из основных организаторов. Я вообще считаю, что в основе угнетения женщин лежит принцип насилия — вопрос власти и контроля, вопрос власти и подчинения.
— Согласна с Вами.
— Мы планируем проведение кампании против насилия над женщинами. Как вы считаете с чего надо начинать действовать?
— Надо, прежде всего, осознать, что это проблема прав человека, прав человека-женщины. И когда мы слышим: «А почему же только женщины, а где же мужчины?» мы всегда говорим, что по международной статистике 95—97 % пострадавших от насилия — это женщины и дети, это раз, а во-вторых, это насилие на гендерной почве: женщина подвергается насилию именно потому, что она женщина, а не по каким-то другим причинам. Но для того чтобы это понимать, надо изучать эту проблему. До 1995 года действительно об этой проблеме не говорили как о насилии на гендерной почве, но после Пекинской конференции стали говорить о том, даже культурные обычаи, которыми оправдывается насилие в некоторых регионах, не могут служить оправданием. Насилие в отношении женщин в любой форме – это преступление.
— А с правозащитниками вы не работаете?
— Большинство из них, к сожалению, убеждены в том, что права женщин не должны выделяться в отдельную категорию прав человека. Существует категория прав человека – и этого достаточно – ведь если мы выделяем права женщин, то это дискриминация. Однако когда мы говорим о насилии в отношении женщин и, в частности, о домашнем насилии, очень важно подчеркивать, что эти преступления осуществляются именно на гендерной почве, и именно поэтому проблема насилия над женщинами является отдельной, особой проблемой. Здесь вновь приходится говорить о важности просветительской работы, о значении международных документов - Декларации об искоренении насилия в отношении женщин, принятой в 1993 году, Пекинской Платформе действий 1995 года, где даётся развёрнутое определение насилия в отношении женщин. Именно этим определением мы, руководствуемся в нашей работе, - в частности, когда говорим о насилии как части культурных обычаев. В качестве примера можно привести ситуацию с правами женщин на Северном Кавказе, где центром «АННА» в настоящее время реализуется один из проектов.
